пёстрая и чешуйчатая.
Два дня солнца. Не знаю, куда именно во мне встроена батарейка, которая от него подзаряжается, но чувствую, что происходит именно это. Вот что значит, пренебрегать священным летним ритуалом бессмысленного валяния на горячем песке в позе морской звезды - не накопила впрок тепла и света, вот аккумулятор и разряжается теперь с полпинка. Исключительно дурацкое устройство организма, надо сказать.
Справедливости ради, жизнь с выключенной эмоционалкой и атрофированными желаниями с точки зрения меня таки сильно предпочтительнее чем предыдущие истерические качели. Это я хотя бы понимаю и умею. Шесть лет, как никак, просуществовала в этом режиме. Не то, чтобы он мне нравится, но, по крайней мере, известно, что отсюда можно извлечь, куда применить, и как извернуться, чтобы выжать из себя хоть сколько-нибудь эффективности. Солнце, опять же. Два коротеньких световых дня, и распрямляются плечи, тумблер, регулирующий яркость ощущений, проворачивается на несколько делений, и вдруг обнаруживаешь себя перемывающей содержимое кладовок и антресолей, сочиняющей зимние пряные настойки, вовлечёно поддерживающей разговор, почти живой.
Справедливости ради, жизнь с выключенной эмоционалкой и атрофированными желаниями с точки зрения меня таки сильно предпочтительнее чем предыдущие истерические качели. Это я хотя бы понимаю и умею. Шесть лет, как никак, просуществовала в этом режиме. Не то, чтобы он мне нравится, но, по крайней мере, известно, что отсюда можно извлечь, куда применить, и как извернуться, чтобы выжать из себя хоть сколько-нибудь эффективности. Солнце, опять же. Два коротеньких световых дня, и распрямляются плечи, тумблер, регулирующий яркость ощущений, проворачивается на несколько делений, и вдруг обнаруживаешь себя перемывающей содержимое кладовок и антресолей, сочиняющей зимние пряные настойки, вовлечёно поддерживающей разговор, почти живой.